– Есть ещё короче: Тархунов – певец! – съязвил профессор. – Говори зачем пришёл?
– Дело есть, – вмиг стал серьёзным Тархунов. – Нужно поддержать одну... хм... певицу...
– Любовницу? – понимающе подмигнул профессор. – Всё никак не угомонишься... Недавно опять женился, молодую взял, а всё туда же...
– Всё гораздо кошмарней! – вдохнул певец. – Новая тёща рвётся на сцену! Ни голоса, ни слуха, ни рожи, ни кожи, а самомнения – на всех нас хватит! Кого, говорит, только на нашей эстраде нет, а я чем хуже – тоже могу под фанеру рот открывать... Пристала, как насморк осенью!
– А ты?
– Пришлось записать для неё фонограмму песни – ну там деревня, родник, старушка-мать... Сам понимаешь... А спела за неё одна певица – ты её не знаешь... Голос обалденный – диапазон, тембр, краски! Кстати, для тёщи я сценическую кличку придумал – Азалия. Шайтан бы её побрал!
– А от меня что надо? – осторожно поинтересовался Салатов.
– Немного! По старой дружбе, сунь тёщу в свой сборный концерт. Одной больше, одной меньше – а от меня хоть отстанет...
Салатов сделал вид, что крепко задумался.
– Азалия, говоришь... Тогда придётся отодвинуть Розалию... Но, что только не сделаешь для земляка! Кстати, как певичку зовут?
– Какую?
– Которая для тёщиной фонограммы спела...
– Не знаю... – растерялся Тархунов.
– Эх, не ценим мы истинные таланты! – возмутился профессор. – Замусорили эстраду, как Самосыровскую свалку – брат, сват, любовница, а тут еще тёща... Найди и приведи её ко мне...
– Тёщу?
– Да, нет! Певичку...
– Хорошо, найду! – пообещал Тархунов.
На лице профессора Салатова скользнула довольная улыбка. «Фонограмму надо записать для одной аспиранточки, – подумал он. – Созрела девушка для эстрады – смазливая, фигуристая, темпераментная... Что ещё для сцены надо? Лишь бы жена не пронюхала...»